Талантливый художник раскрывает глубины своего подсознания, гениальный - глубины подсознания культуры своей социальной группы. Поэтому популярное произведение становится таковым не просто так, а именно благодаря эффекту узнавания аудиторией своих тайных помыслов. Раскапыванию этих культурных слоев и посвящены эти статьи.
1. Иерархия. Удивительно, но мы настолько привыкли к пирамидальной системе власти, что не представляем себе другую. Пирамида с высшим иерофантом (Императором) на вершине - масонская структура. На вершине - магистр на троне, Император - на золотом троне. Кстати, наличие почитаемого трупа - из розенкрейцерства, предтечи масонства.
2. Глаз Гора. Масонский символ ока Гора проник как в символику Хаоса, так и к ксеносам и космодесанту.
3. Имперская аквила - символ египетских масонов. Египетская тема фараонских одежд - в теме "1000 сынов" Магнуса.
4. Сходная орденская структура космодесанта Хаоса и Империума, лож Инквизиции и масонов.
5. Сакральное знание - одна часть человечества в полном неведении о тайных событиях, в которых участвуют другие. Сакрализация и неполнота информации для "быдла", частичное информирование по степеням посвящения - масонская концепция.
6. Ритуальные инструменты, в частности, сам молот (War hammer - молот войны) - это строительные инструменты, почитаемые масонами.
7. Оформление игры - готический стиль, присущий времени возникновения розенкрейцерства-масонства и обязательные "шахматные" полы как символ упорядоченности бытия.
8. Передники в некоторых доспехах космодесанта - как у масонов.
9. Названия степеней посвящения масонов и уровней в игре Warhammer идентичны.
10. Равноправие, "братство" в Орденах космодесанта - отражение девиза "свобода, равенство и братство" - из масонства.
Для чего это делается? Для признания масонской структуры и мировоззрения единственно верной.
Повествование в тексте ведётся от лица Бальдра, скандинавского бога весны, одного из умирающих и воскресающих мировых божеств, таких как Митра, Иисус, Заратустра, Атис, Кришна, Дионис.
Когда я умер с моря выл норд-ост
Дракар горящий мой погост
Когда я умер взорвалось солнце
Сметая звезды обрушилось в море
И все погибло, когда я умер
Остались только кошки и совы
И акулы да кистеперые рыбы вышли на берег
Как собаки сбились в стаи, жрали негров
Когда я умер некрофилы откопали Цоя
Внебрачного сына Йоко Оны и заплакали иконы
Когда я умер меня крестили помимо воли
Забыв о предках, забыв о Торе. Один! Один! Один!
Взрыв солнца при смерти Бальдра – это олицетворение с зимним солнцестоянием, когда солнечный день идёт на убыль, то есть Солнце «умирает», вместе со всем живым – зима – это тоже символ смерти. После смерти Бальдра правят кошки и совы, ночные животные, не нуждающиеся в солнечном свете.
В скандинавской мифологии повелительницей кошек считалась Фрейя – богиня плодородия, войны, похоти, мести и богатства, скандинавский аналог Иштар, которая олицетворялась с совой. Также необходимо отметить, что скандинавская эзотерика связывает Фрейю с рыбами: именно в пятницу, названную по имени Фрейи (Friday) принято поедать рыбу.
По одному из мифов, наравне с человеческой расой существует раса человеко-рыб, амфибий-рептилоидов. Первоначальным символом христианства были рыбы, а одеяние Папы Римского восходит корнями к одеждам шумерских жрецов, поклонявшихся этому «рыбьему» культу.
Таким образом, древний культ, «сбившийся в стаи» (недоступные для простолюдинов социальные строи, касты) пожирает негров, то есть «чёрный люд». Под неграми автор, вероятно, подразумевает социальные низы, трудящихся, эксплуатируемых не только в плане производства и обслуживания «хозяев», но и в качестве донорства органов для них.
Когда я умер некрофилы откопали Цоя
Внебрачного сына Йоко Оны и заплакали иконы
Вечная задача древнего культа оккультистов-рабовладельцев – захватить ресурсы Руси. Силой русских победить не удалось, поэтому широко применяются методы информационной войны, одним из рядовых которой был поэт и исполнитель Виктор Цой, чьё сердце и глаза требовало перемен, то есть – расчленения Советского Союза, слома его идеологии, обнищания населения и разоружения защитницы-армии. Именно поэтому Ступин называет его сыном Йоко Оны – известной пацифистки, призывавшей к разоружению. Продолжение этой тенденции к расчленению Руси стало причиной мироточения, «плача» икон, что предвещает войны.
Когда я умер меня крестили помимо воли
Забыв о предках, забыв о Торе. Один! Один! Один!
Последнее двустишие от насущных проблем возвращает нас к их источнику, которым, по мнению Ступина, является отступление от веры предков, засилье христианства, которое накладывает на языческих богов и праздники свои символы, «крестит» их. Поэтому Бальдр как бы призывает в защиту своего отца: «Один! Один! Один!»
Нобелевская премия всегда была политизирована. Награждение Иосифа Бродского «за многогранное творчество, отмеченное остротой мысли и глубокой поэтичностью» – не исключение. Эту подоплеку он выразил в своей нобелевской речи: «Для человека, чей родной язык — русский, разговоры о политическом зле столь же естественны, как пищеварение».[1] Сегодня, как во время вручения премии Бродскому, между государствами продолжаются войны. Примечательно и остро актуально его стихотворение «НА НЕЗАВИСИМОСТЬ УКРАИНЫ»:
Дорогой Карл XII, сражение под Полтавой,
Слава Богу, проиграно. Как говорил картавый,
Время покажет «кузькину мать», руины,
Кость посмертной радости с привкусом Украины.
То не зеленок - виден, траченный изотопом,
Жовто-блакытный реет над Конотопом,
Скроенный из холста, знать, припасла Канада.
Даром что без креста, но хохлам не надо.
Горькой вошни карбованец, семечки в полной жмене.
Не нам, кацапам, их обвинять в измене.
Сами под образами семьдесят лет в Рязани
С залитыми глазами жили как каторжане.
Скажем им, звонкой матерью паузы метя строго:
Скатертью вам, хохлы, и рушником дорога.
Ступайте от нас в жупане, не говоря - в мундире,
По адресу на три буквы, на стороны все четыре.
Пусть теперь в мазанке хором гансы
С ляхами ставят вас на четыре кости, поганцы.
Как в петлю лезть, так сообща, суп выбирая в чаще,
А курицу из борща грызть в одиночку слаще.
Прощевайте, хохлы, пожили вместе - хватит!
Плюнуть, что ли, в Днипро, может, он вспять покатит.
Брезгуя гордо нами, как оскомой битком набиты,
Отторгнутыми углами и вековой обидой.
Не поминайте лихом, вашего хлеба, неба
Нам, подавись вы жмыхом, не подолгом не треба.
Нечего портить кровь, рвать на груди одежду,
Кончилась, знать, любовь, коль и была промежду.
Что ковыряться зря в рваных корнях покопом.
Вас родила земля, грунт, чернозем с подзомбом,
Полно качать права, шить нам одно, другое.
Эта земля не дает, вам, калунам, покоя.
Ой, ты левада, степь, краля, баштан, вареник,
Больше, поди, теряли - больше людей, чем денег.
Как-нибудь перебьемся. А что до слезы из глаза
Нет на нее указа, ждать до другого раза.
С Богом, орлы и казаки, гетьманы, вертухаи,
Только когда придет и вам помирать, бугаи,
Будете вы хрипеть, царапая край матраса,
Строчки из Александра, а не брехню Тараса.
1994
Резко так, по-заграничному. Но актуально, к сожалению. Такое вот разжигание межнациональной розни. И вот именно сегодня, когда искажаются исторические связи братских народов, в смраде разобщения и стратификации, идеал «частности человеческого существования»[2] Бродского, его пренебрежение к созидательному труду, долгу гражданскому, любви к Родине, очернение её, именем «деспотии»,[3] Бродский вписывается в так называемый либеральный бомонд как родной. Но его незаконченное среднее образование не позволило оценить всю пагубу этой позиции. Или же оценил, но, как один из «перестроечных» плохишей, посчитал свою рубашку ценнее. [1] Иосиф Бродский. Нобелевская лекция. [Электронный ресурс] / режим доступа: http://lib.ru/BRODSKIJ/lect.txt [2] Иосиф Бродский. Нобелевская лекция. [Электронный ресурс] / режим доступа: http://lib.ru/BRODSKIJ/lect.txt [3] Иосиф Бродский. Нобелевская лекция. [Электронный ресурс] / режим доступа: http://lib.ru/BRODSKIJ/lect.txt
Часто задаваемый вопрос о самом известном романе Дюма заключается в том, что в названии упоминается только о трёх мушкетёрах. А как же Д`Артаньян? Судя по названию, «трое неразлучных» противопоставляются гасконцу? Да, так оно и есть.
Часто задаваемый вопрос о самом известном романе Дюма заключается в том, что в названии упоминается только о трёх мушкетёрах. А как же Д`Артаньян? Судя по названию, «трое неразлучных» противопоставляются гасконцу? Да, так оно и есть.
поля зрения романиста осталось наиболее характерное явление политической жизни тогдашней Франции — столкновение королевского абсолютизма с непокорными феодалами. Дюма игнорирует социальные проблемы и противоречия, определяющие процесс становления абсолютизма, и сводит глубокие конфликты эпохи к личной вражде французского кардинала и английского герцога»,[1] – пишет литератор Михаил Соломонович Трескунов. Но это лишь на первый взгляд. Кто являлся олицетворением борьбы с феодальной раздробленностью во Франции XVII-го столетия? Кардинал Арман Жан дю Плесси, герцог де Ришелье. А кто у Дюма является воплощением феодала, верховного правителя своей земли, судившего и казнившего по своей воле? Атос, граф де Ла Фер, поклонник короля франков и лангобардов Карла и неистового Жиля де Монморанси-Лаваль, барона де Ре «Синяя Борода», генетических потомков Хлодвига, варваров-франков, сам такой же варвар, ставящей личную доблесть и честь выше корпоративных, государственных интересов. Поэтому граф де Ла Фер и все «трое неразлучных», причастных к мужскому братству, готовы противостоять кошатнику Ришелье, к тому же – главе католической религии, с её целибатом (символическим оскоплением, «превращением» в женину) и рясами (символизирующими женскую одежду).
В «троице неразлучных» Атос был лидером. Не просто вожаком, а концептуальным вождём, определявшим менталитет и мотивации этой маленькой социальной группы. Так или иначе, Арамис и Портос хотели быть похожими на Атоса, следовать его ориентирам.
Так было до появления Д'Артаньяна, а после поездки за подвесками Д'Артаньян осознал ценность и уникальность структуры «трёх неразлучных»: такого сообщества, готового с риском для жизни следовать его интересам, такого разностороннего и совершенного социального организма он больше не сможет создать никогда. Стычка с гвардейцами возле монастыря Дешо была входом в патриархальное, солдатское товарищество, поощряемое «отцом», военным вождём (королём). После поездки в Лондон возникла семейственная, братская, матриархальная, связь под эгидой королевы, «матери».
Эта распутница на троне дарит своему любовнику, Бэкингему брильянтовые подвески, подарок мужа, короля. Ришелье, сам матриарх, хочет объединения с Анной Австрийской, поэтому не желает её союза с Бэкингемом, матриархом из-за Ла-Манша. Противостоять этому разоблачению должен идейный сторонник, дамский угодник Д'Артаньян. Поэтому мушкетёры и доверили ему функцию стратегического управления. Тактическое же руководство оставалось за Атосом – план поездки за подвесками составил тоже он. И это при том, что именно Д`Артаньян был морально ниже мушкетёров: при всех домыслах, Арамис был влюблен в одну лишь де Шеврез; Портос встречатся с прокуроршей; женоненавистичество Атоса легендарно. Лишь один гасконец словно сорвавшийся с цепи кобель набрасывается на любую юбку – жён галантерейщиков, служанок, иностранок. Д`Артаньян, вообще поклонник юбкам, у него женское воспитание, он не выполняет ни один из заветов отца, он его не уважает. Миледи Д`Артаньян воспринял как сверхъестественное, мифическое существо: «Цирцея, давно уже покорившая его своими чарами»,[2] – думаю, не нужно напоминать, в кого обращала аргонавтов эта волшебница.
Матриархат –исконная религия Д`Артаньяна, он альфонс по своей натуре: «Мысль о том, что красивая, приветливая и остроумная молодая женщина к тому же и богата, не мешает увлечению и даже наоборот - усиливает его… В те времена путь себе прокладывали с помощью женщин и не стыдились этого»,[3] – даже завязывая отношения с женой галантерейщика, Д`Артаньян рассчитывал на её ценные подарки – «золотую цепочку или перстень с алмазом».[4]
Констанция – кастелянша при дворе распутной королевы, её наушница, пушечное мясо в придворных баталиях. Королева готова пожертвовать и её и её любовником-гасконцем в истории с подвесками. Такова участь пешек – гибнуть на защите восьмого поля. Или выходить в ферзи. Гасконец понимает это, и вовсю использует для этой цели в качестве пешек мушкетёров. Но что мы видим двадцать лет спустя? Д`Артаньян снова крутит шашни с трактирщицей, и он всё тот же лейтенант королевских мушкетёров, каким был по окончании первого романа. На матриархате далеко не уедешь, без «троих неразлучных», без воинского товарищества он бессилен: «Короля играет свита», – и Д`Артаньян станет королём, но только приняв законы воинского товарищества, вернув в поле своей деятельности «троих неразлучных».
Победителей не судят, Д'Артаньян нам ближе Рошфора только потому, что всё повествование в «Трёх мушкетерах» ведётся от лица гасконца. Патриарх Атос, генетический потомок варваров-франков
... Читать дальше »
«Три мушкетёра» является самой искренней книгой Александра Дюма. Линия Атоса и миледи Винтер в романе Дюма – готическая, где граф де Ла Фер – рыцарь, а Анна – воскресший демон, которого, подобно графа Дракуле у Брема Стокера, чтобы убить, необходимо обезглавить.
«Три мушкетёра» является самой искренней книгой Александра Дюма, поскольку писал он её главы второпях к выходу нового номера газеты, «по вдохновению», не успевая обдумывать детали, что фактически представляет нам уникальную возможность взглянуть на подсознательный, ассоциативный ряд писателя.
Если Александр Сергеевич Пушкин выражает менталитет русского народа, то произведения Александра Дюма отражают помыслы народа французского. Хотя этнический состав его даже во времена Дюма был неоднороден: французская нация разделена на субэтносы, которые в пределах одного государства даже разговаривают на разных языках: тут и кельтский, и французский, и провансальский, и баскский. Исторический Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф Д`Артаньян – этнически гасконец; шевалье Рене (Арамис), Граф де Ла Фер (Атос) и Исаак де Порто (Портос) – беарнцы, хотя с Портосом в этническом плане всё ещё сложнее.
Во времена написания романа Александра Дюма «Три мушкетера» на вершине популярности были готические произведения Анны Рэдклиф, Мэри Шелли, Мэтью Грегори Льюиса. Для меня книга о мушкетёрах никогда не выходила из ряда подобных произведений: история молодожёнов де Ла Фер, клейменая невеста, воскрешение Анны де Бейль в виде миледи Винтер, казнь через отсечение головы. А эта странная фраза: «Вы демон, посланный на землю! Власть ваша велика», – демоны и дьявол вообще часто упоминаются на страницах романа. Сцен, близких стилю Франсуа Рабле и Джованни Боккаччо, конечно, больше, автор угодил всем, в этом – рецепт популярности книги. Может даже создаться такое впечатление, что «Три мушкетера» – пародия на рыцарский роман, настолько неуместна там помощь благородного Атоса в супружеской неверности Анны Австрийской.
Тем не менее, центральным повествованием в «Трёх мушкетерах» является не история гасконца или августейших экзерцисов: «Сам роман, именуемый Три Мушкетера, никоим образом не есть описанием приключений Д'Артаньяна, амбициозного молодого человека, приехавшего в Париж на желтой лошади. По сути дела, ни его роман с Бонасье, ни его антагонизм с миледи не может быть интересен. Настоящий сюжет - это история графа де Ла Фер, скрытого под именем горы, и его жены, грозной и коварной, такой какими есть блондинки. Это также своеобразный урок, данный детям, что прочтут эту книгу».[1]
Атос принадлежит к одному из древнейших французских родов, он «знатный, как Дандоло или Монморанси»,[2] – и эта причастность к линии крови венецианского происхождения ставит под вопрос его искренность при спасении монархии Стюартов. Он мог бы добиться при дворе высоких чинов, но стал простым мушкетёром. А всё потому, что граф де Ла Фер испытывает на охоте психоэнергетическую травму, обнаружив на плече молодой жены клеймо.
Являясь верховным правителем и судьёй в своем феоде, он осуждает её на смерть и сам приводит приговор в исполнение.
Однако, через несколько лет оказывается, что Анна де Бейль выжила и известна теперь под именем миледи Винтер. Нужно сказать, что все эти годы ставший мушкетёром короля Атос и ищет благородной смерти: «Господа, я не собираюсь слушать Вас и учить Вас манерам, но я должен положить этому конец. Я принадлежу к той категории людей, твердость которых не предусматривается физиками, кроме Паскаля и которые не сдерживают их сохранность. Конечно это грех, но, полагаю, Бог даст мне основание. Шпаги наголо!»,[3] – и злоупотребляет спиртным.
Но алкоголь ведёт лишь к временному забытью, и Господь даёт ему второй шанс. Чтобы освободиться от невроза, испытать катарсис, ему потребовался новый суд и новая казнь миледи в Армантьере. Внешне же это всё оформлялось его личными представлениями о справедливости, чести и дворянском долге. Атос находился в пену нереального, готического прошлого, с понятиями рыцарского вассалитета и тайнами Жиля де Ре «Синяя Борода», полное имя которого, кстати, родственно графам де Ла Фер: Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д’Ингран и де Шанту.
