«Три мушкетёра» является самой искренней книгой Александра Дюма, поскольку писал он её главы второпях к выходу нового номера газеты, «по вдохновению», не успевая обдумывать детали, что фактически представляет нам уникальную возможность взглянуть на подсознательный, ассоциативный ряд писателя.
Талантливый художник раскрывает глубины своего подсознания, гениальный – глубины коллективного бессознательного культуры своей социальной группы.
Если Александр Сергеевич Пушкин выражает менталитет русского народа, то произведения Александра Дюма отражают помыслы народа французского. Хотя этнический состав его даже во времена Дюма был неоднороден: французская нация разделена на субэтносы, которые в пределах одного государства даже разговаривают на разных языках: тут и кельтский, и французский, и провансальский, и баскский. Исторический Шарль Ожье де Бац де Кастельмор, граф Д`Артаньян – этнически гасконец; шевалье Рене (Арамис), Граф де Ла Фер (Атос) и Исаак де Порто (Портос) – беарнцы, хотя с Портосом в этническом плане всё ещё сложнее.
Во времена написания романа Александра Дюма «Три мушкетера» на вершине популярности были готические произведения Анны Рэдклиф, Мэри Шелли, Мэтью Грегори Льюиса. Для меня книга о мушкетёрах никогда не выходила из ряда подобных произведений: история молодожёнов де Ла Фер, клейменая невеста, воскрешение Анны де Бейль в виде миледи Винтер, казнь через отсечение головы. А эта странная фраза: «Вы демон, посланный на землю! Власть ваша велика», – демоны и дьявол вообще часто упоминаются на страницах романа. Сцен, близких стилю Франсуа Рабле и Джованни Боккаччо, конечно, больше, автор угодил всем, в этом – рецепт популярности книги. Может даже создаться такое впечатление, что «Три мушкетера» – пародия на рыцарский роман, настолько неуместна там помощь благородного Атоса в супружеской неверности Анны Австрийской.
Тем не менее, центральным повествованием в «Трёх мушкетерах» является не история гасконца или августейших экзерцисов: «Сам роман, именуемый Три Мушкетера, никоим образом не есть описанием приключений Д'Артаньяна, амбициозного молодого человека, приехавшего в Париж на желтой лошади. По сути дела, ни его роман с Бонасье, ни его антагонизм с миледи не может быть интересен. Настоящий сюжет - это история графа де Ла Фер, скрытого под именем горы, и его жены, грозной и коварной, такой какими есть блондинки. Это также своеобразный урок, данный детям, что прочтут эту книгу».[1]
Атос принадлежит к одному из древнейших французских родов, он «знатный, как Дандоло или Монморанси»,[2] – и эта причастность к линии крови венецианского происхождения ставит под вопрос его искренность при спасении монархии Стюартов. Он мог бы добиться при дворе высоких чинов, но стал простым мушкетёром. А всё потому, что граф де Ла Фер испытывает на охоте психоэнергетическую травму, обнаружив на плече молодой жены клеймо.
Являясь верховным правителем и судьёй в своем феоде, он осуждает её на смерть и сам приводит приговор в исполнение.
Однако, через несколько лет оказывается, что Анна де Бейль выжила и известна теперь под именем миледи Винтер. Нужно сказать, что все эти годы ставший мушкетёром короля Атос ищет благородной смерти: «Господа, я не собираюсь слушать Вас и учить Вас манерам, но я должен положить этому конец. Я принадлежу к той категории людей, твердость которых не предусматривается физиками, кроме Паскаля и которые не сдерживают их сохранность. Конечно это грех, но, полагаю, Бог даст мне основание. Шпаги наголо!», [3] – и злоупотребляет спиртным.
Но алкоголь ведёт лишь к временному забытью, и бог даёт ему второй шанс. Чтобы освободиться от невроза, испытать катарсис, ему потребовался новый суд и новая казнь миледи в Армантьере. Внешне же это всё оформлялось его личными представлениями о справедливости, чести и дворянском долге. Атос находился в плену нереального, готического прошлого, с понятиями рыцарского вассалитета и тайнами Жиля де Ре «Синяя Борода», полное имя которого, кстати, родственно графам де Ла Фер: Жиль де Монморанси-Лаваль, барон де Ре, граф де Бриен, сеньор д’Ингран и де Шанту.
МИЛЕДИ
Леди Кларик, Шарлотта Баксон, леди Винтер, баронесса Шеффилд – эти имена скрывают Анну де Бейль, клеймёную графиню де Ла Фер. Росла она в окрестностях Армантьера, небольшого городка неподалёку от Бетюнского монастыря. Воспитывалась Анна в монастыре, со знанием нескольких европейских языков и аристократических манер, позволивших ей, став графиней де Ла Фер, «отлично справляться со своей ролью первой дамы во всей провинции»,[4] – то есть монастырь был явно не шаолиньский, и преподавали там не приёмы чистки репы, а специализированные дисциплины института благородных девиц.
КЛЕЙМО
Версия клеймения лилией преступников во Франции XVII-го столетия не только не имеет никаких документальных подтверждений, но и не выдерживает элементарной логической критики – если геральдическая лилия – герб королей, с чего вдруг клеймить им воров и проституток? Эта версия – гуляющий по информационной сети вирусный подлог, имеющий под собой основанием следующее утверждение: «Клеймом в виде лилии клеймили государственных преступников: воров, гугенотов, женщин, сделавших аборт»,[5] – или: «Знак в форме цветка лилии и буквы "V" выжигался на плече преступника-рецидивиста», – как утверждает Мельников в работе «Татуировка и клеймение. Тенденции», – однако, эти исследователи не углубляются в вопрос и не ставят датировок.
Лилия была символом монархов Франции. Хлодвиг из дома Меровингов сделал её своим символом из-за случая с западнёй готов на Рейне. Напомню, что Меровинги, по версии Приората Сиона, считались потомками Грааля, Марии Магдалены, а лилию эти сектанты считали символом Девы. Но это сути вопроса о клейме не меняет, напротив.
Всё дело в том, что если «Fleur de lis» и стали использовать в качестве клейма преступников, то только после Великой Французской революции 1789-го года, как знак презрения к символике павшей монархии, а последний раз клеймили во Франции в 1832-м году. Итак, лилией в XVII-м столетии во Французском королевстве не клеймили. Это несоответствие с романом объяснила бы известная фраза Дюма: «История – гвоздь, на который я вешаю романы», – для Александра Дюма исторические события были всего лишь поводом для эффектного повествования. Это факт общеизвестный. Поэтому, даже зная о том, что от времени описываемых событий до первого предполагаемого клеймения лилией во Франции – сто лет, Дюма допускает эту ошибку. Однако, это свидетельствует о том, что ему важно было, чтоб на плече Анны де Бейль «расцвёл» именно этот «цветок».
Есть версия, что лилией клеймили ведьм инквизиторы, в знак восстания против Христа в Гефсиманском саду этого цветка. Анна была клеймена палачом, братом погубленного ей монаха. Мог ли он знать об этой традиции? Учитывая сферу его профессиональных интересов, это очень вероятно. А то, что он, подобно Атосу, считал миледи «демоном, посланным на землю»,[6] сомнений не вызывает. Поэтому выбор клейма лилии сюжетно оправдан: инфернальные способности миледи Винтер на протяжении книги приписываются не раз.
Таким образом, линия Атоса и миледи Винтер в романе Дюма – готическая, где граф де Ла Фер – рыцарь, а Анна – воскресший демон, которого, подобно графа Дракуле у Брема Стокера, чтобы убить, необходимо обезглавить.
|
